CGG

***

... Он сильно пнул дверь и сразу же отскочил в сторону. Тишина. Досчитав до пяти, он осторожно заглянул во внутрь комнаты. В нос ударил странный, сладковатый запах, источник которого находился там, в глубине. Он махнул рукой и в конце коридора от стены отсоединилась фигура.

- Вроде все тихо, Джейн.

- Откуда этот запах?

- Наверное, что-то гниет. Черт побери, мы опять их упустили!

- Не расстраивайся, Майк, они не могли уйти далеко.

Майкл в сердцах ударил кулаком по косяку. Рассохшаяся деревяшка жалобно хрустнула. Джейн потянулась за рацией:

- Оди, Оди, это Джейн, здесь пусто, как у вас?

- Никто не выходил и не входил в здание, - пробрался сквозь помехи голос. - Посмотрите на крыше.

- ОК. Пошли, Майк.

- Подожди, Джейн, я хочу осмотреть тут все. Не нравятся мне такие дела, ой не нравятся, - Майкл достал из кобуры Кольт сорок пятого калибра.

Лучи двух карманных фонарей запрыгали по полутемной комнате. Она была просторной - фонари едва освещали заднюю стену, и имела прямоугольную форму. Окна располагались всего на одной стене  и были плотно заколочены.

 Запах усиливался.

Все остатки мебели, то есть стол, кресло без спинки и пара лежащих на полу стульев, покрывал толстый слой пыли. У стен лежали какие-то тюки, в одном углу бесформенной грудой были навалены тряпки.

- Эй, Майк! - громким шепотом окликнула Джейн. Он обернулся.

  - Что? - но в тот же момент увидел сам. В самом центре комнаты, на полу не было пыли, а светлый паркет был чем-то замызган. От центра к одной из стен вела темная дорожка.

Запах стал просто невыносимым.

Майкл молча кивнул и снял Кольт с предохранителя. Джейн достала маленький “Бульдог” и, держа на прицеле стену, медленно приблизилась к куче тряпья, к которой вели следы. Взяв фонарик в зубы  Джейн несильно пихнула тряпки - новая волна вони чуть не сшибла ее с ног. Слегка кивнув застывшему Майклу, она с силой пнула кучу, срывая верхний слой тряпья. Майкл затаил дыхание. И тут она закричала - долго, страшно. Отшатнувшись назад, Джейн уронила револьвер и, не переставая кричать, сделала несколько нетвердых шагов назад.

Как спущенная с тетивы стрела Майкл бросился вперед, оттолкнул девушку в сторону и направил ствол на кучу чего-то темного, непонятного.

И тут же почувствовал, как его желудок подскочил к горлу...

- А дальше, Шустрик, что было дальше?

- Да, не томи. Что они там нашли?

Шустрик обвел горящими глазами аудиторию и вдруг бросил:

- А я сам пока особо не знаю. Давайте, я прочитаю вам, когда допишу, лады?

Аудитория слегка вздохнула.

-Ну вот так всегда, сначала заинтригуешь, а потом жди следующего раза! Пиши быстрее, а?

Шустрик смущенно улыбнулся.

- Я постараюсь, очень постараюсь.

***

У него, конечно, было имя, но никто не мог его запомнить - то ли Саша, то ли Леша. Все звали его Шустриком. И это было логично - стоило глянуть на этого небольшого роста парнишку с бесноватым блеском синих глаз, упрямыми вихрами черных волос, постоянно торчащими под немыслимыми углами; на его резкие, быстрые движения - и это имя само приходило на ум. К тому же он никогда не мог усидеть на одном месте - постоянно ходил, садился, отчаянно жестикулировал, вновь вставал, постоянно вертел в руках какие-то ручки, бумажки, записные книжки - одним словом самый что ни на есть натуральный шустрик. Из-за этого у него даже были проблемы на первом курсе, так как на экзаменах преподаватели считали, что он списывает со шпаргалок. Но потом все пообвыклись и уже никто не звал его иначе.

У Шустрика было много разных увлечений: плавание, стрельба, филателия - всего даже и не вспомнить, интересы приходили и уходили, сменяя друг друга, но одно хобби было всегда. Шустрик просто обожал писать.

Все началось во втором классе, когда он на первый урок принес собственноручно написанное сочинение на тему: “Как я провел лето”. Оно занимало полтора листа школьной тетради и вызвало бурю восторга у учительницы. “Помяните мое слово”, - сказала она тогда: “Из этого мальчика получится писатель”. Так оно и было - Шустрик начал писать коротенькие рассказы, обычно из своей школьной жизни. Он любил сам читать написанное и выслушивать похвальные отзывы родителей. Так продолжалось до четвертого класса.

В одиннадцать лет Шустрик сел за свою первую повесть. Это случилось сразу же после первого крупного скандала с родителями. Придя из школы домой он заметил, что в его вещах кто-то копался. Он спросил отца, и тот смущенно объяснил ему, что он с мамой решили отослать часть его рассказов в “Пионер”. Вот тогда-то он впервые крупно обиделся.

Но Шустрик не был бы шустриком, если бы умел долго дуться. Уже на следующий день он вел себя как ни в чем не бывало. Родители вздохнули и оставили свои попытки сделать сына известным - может, так оно будет лучше?

Потом приехал дядя Жора. Шустрик обрадовался, так как он не видел его с четырех лет и единственными воспоминаниями о дяде у него были сильный запах табака и вкусные куйбышевские шоколадки. Дядя быстро нашел общий язык с подросшим племянником, они много времени проводили вместе, и Шустрик даже всплакнул, когда дядя Жора уезжал. Но так или иначе именно в то время он совершенно забросил свою писательскую деятельность и с головой ушел в стендовый моделизм.

Так прошло шесть лет. Шустрик закончил школу на хорошо и отлично, поступил в институт и преспокойно отучился первый курс.

На втором он вновь стал писать.

***

... Скрип поворачивающегося ключа застал их в врасплох.

- Быстрее, в ванную! - громко прошептал Шустрик и сильно  пихнул  Лену в темную комнату, кинув ей вслед блузку. Сам же, слыша как уже открывается входная дверь, акробатическим прыжком нырнул под одеяло.

- А вот и мы, - раздался голос из прихожей.

- Привет... кхм... привет, мам, здравствуй пап, - Шустрик постарался, чтобы его голос звучал как можно более жалобно.

- Ну как ты себя чувствуешь, воробушек?

- Получше... Кхе-кхе.

- Горло полоскал? Температуру мерил?

- Да, мам, конечно, - через открытую дверь он увидел, как мама зашла на кухню (явно для того, чтобы оставить там сумку с продуктами) и направилась в ванную. “Лучшая защита - нападение!” - пронеслась мысль и он сказал:

- Мам, ко мне тут Лена приходила, в смысле пришла. Ну, чтобы объяснить задание по... по интегралам. Там,  в общем, новая тема, ну Лена и решила мне помочь.

- Какая хорошая девочка, - в это время дверь в ванную комнату открылась и на пороге показалась “хорошая девочка” с румянцем во всю щеку и слегка помятой блузкой.

- Добрый вечер, - почти прошептала она.

- Здравствуй, - подошел отец. - Ну как дела в институте? Как вы там, скучаете?

Смущенная девушка что-то пробормотала в ответ.

- Ладно, идите, занимайтесь, а то этот оболтус залетит на хвостовую сессию. Вот, помню в наши годы...

- Дорогой, они уже слышали про то, что было в твои годы и не один раз, - вмешалась мама.

- И не два, - добавил Шустрик.

Когда родители наконец  ушли на кухню ужинать, предварительно удостоверившись, что ребята не хотят есть, Шустрик прикрыл дверь в свою комнату и заговорчески подмигнул:

- Они не заметили, все в порядке.

- Да кстати, Лена, - донесся из кухни бас папы. - Свет в ванной включается слева от двери...

Шустрик прыснул в подушку.

- Ну, знаешь, - Лена сделала грозный вид, - Эта твоя идея с ванной... - но не выдержала и рассмеялась вместе с ним - нельзя сердиться на Шустрика, просто не получается!

Позже, когда родители поели и ушли смотреть телевизор, а Лена с Шустриком пришли на кухню и стали чаевничать, он внезапно спросил:

- Слушай, а что ты действительно думаешь о моих рассказах?

***

Много лет спустя Лена (теперь уже Елена Александровна), вспоминая события того давнего вечера говорила, что именно тогда она впервые почувствовала страх. В тот момент она не смогла определить его причину, но внезапно ей стало непосебе. “Словно что-то мерзкое и холодное заползло тебе под рубашку и шевелится там, а ты боишься пошевелиться и самое страшное то, что ты не знаешь, что это такое”, - объясняла она. Окружающие понимающе кивали, улыбаясь про себя.

***

- Трудно сказать. Они... интересны, что ли. Чувствуется, что они не профессиональны - язык слегка костный. Но в то же время что-то в них есть. Какая-то изюминка.

Шустрик молча слушал, играя с чайной ложечкой. Он был необычайно задумчив. Наконец он сказал:

- Помнишь последний отрывок из моей новой повести, который я читал группе?

- Да. Я еще тогда подумала, что нарисованная в нем картина что-то мне напоминает. То ли какой-то фильм, то ли еще что-то.

Шустрик кивнул:

- Да-да, точно. Хочешь прочитать первоначальный вариант? Его никто еще не видел.

- Ну, если ты конечно не против... мне было бы интересно. А ты всегда сначала пишешь черновик?

- Это не совсем черновик. Это... я не знаю, как это объяснить. Лучше прочти и скажи сама.

- Хорошо.

Он встал и ушел в комнату. “Плохо, наверное, вот так заболеть в мае, перед самой зачетной сессией”, - подумала Лена. “И что же в нем такое есть, что мне хочется быть с ним?”

И тут зазвонил телефон. Она слышала, как Шустрик подошел к телефону, недолго поговорил и заглянул на кухню:

- Это тебя.

Звонила Ленина мама. Ей почему-то очень захотелось, чтобы ее ненаглядная дочь вдруг оказалась дома. Какая глупость, ведь всего пол-одиннадцатого!

- Ну ладно, поправляйся скорей!

- Удачи, - Шустрик улыбнулся.

Уже поворачиваясь, краем глаза Лена заметила, что Шустрик держит в руках потрепанную школьную общую тетрадь в черной обложке.

***

Следующая неделя стремительно пролетела в подчистке хвостов и задолжностей и подготовке к зачетам. В пятницу появился Шустрик и все облегченно вздохнули. Все таки группа без него была какая-то не живая, статичная, без здорового азарта.

Всего в ней было девятнадцать человек: десять мальчишек и девять девченок. К концу первого курса, когда они пообтерлись, в группе образовались три пары. Остальные пока были или одиноки, или дружили где-то на стороне.

Лена очень удивилась, когда впервые узнала, что у Шустрика нет подружки. Конечно, он ко всем относился хорошо, много болтал, помогал с уроками, читал свои произведения, но ничего серьезного ни с кем у него не было. И тогда она решила познакомиться с ним поближе.

И они действительно подружились спустя какое-то время, но и тогда Лена иногда замечала, что Шустрик не совсем откровенен с ней. Нет, он не обманывал, не лгал, просто иногда она чувствовала, что что-то грызет его изнутри, какая-то тайна, но он молчал, а она не расспрашивала.

***

- Понимаете, я болел. Я физически не мог присутствовать на последней лабораторной. И мне очень нужно ее сделать и сдать, - уже, наверное, в пятый раз объяснял Шустрик Марине Сергеевне, ведущей у них лабораторные по физике.

- Я уже устала вам повторять: приходите после двенадцатого, тогда все и сделаете, - Марина Сергеевна Ладожская по прозвищу Бочка поправила очки. Казалось, ее забавляет эта беседа. И судя по слухам, которые рассказывали старшекурсники, это было в ее характере.

- Ну поймите, пожалуйста, - Шустрик не оставлял надежды, - Я не могу прийти так поздно. У нас первый экзамен - физика, а без сданных лаб меня просто не допустят к нему.

Лена уже давно прислушивалась к этой перепалке. Она всей душой болела за Шустрика. Еще бы, остаться на хвостовую сессию летом - ничего нет хуже для студента. Даже если ее перенесут на осень, то ходить все лето не со спокойной совестью тоже малоприятное занятие.

- Все, с меня хватит, - Бочка решительно встала, колыхнув всеми полутора центнерами своего тела, - Разговор окончен. Можете жаловаться кому угодно, хоть господу богу, но своего решения я не изменю. Ну, что ты на меня так смотришь?

Лена оторвала голову от конспекта и взглянула на первую парту. Лица Шустрика не было видно, но зато она прекрасно видела физиономию Бочки. Сначала в ее окраске превалировал розовый цвет молоденького поросенка. Затем она покраснела так, что совпала цветом с ярко-красной губной помадой, которой она Бочка красилась, не взирая на погоду и свою одежду. Затем ее лицо побледнело.

Шустрик опустил голову.

- Хорошо, - тихо сказал он, - Я приду.

Затем встал, резко схватил сумку с тетрадями и почти выбежал из аудитории.

***

Лена нашла его на лестничной площадке между вторым и третьим этажом. Его глаза были подозрительно красные.

- Шусь, ты чего?

Он отвернулся к окну, достал из заднего кармана джинс мятый носовой платок, высморкался в него, а затем повернулся к Лене. Глаза вновь стали синими.

- А что случилось?

- А все-таки эта Бочка - дура набитая! - облегченно сказала Лена.

- Да уж, - Шустрик помолчал немного, а затем внезапно спросил:

- Хочешь пари?

- Какое?

- Я утверждаю, что не позднее тридцать первого мая я сдам эту лабораторку.

- Но ведь Бочка сказала...

- Так ты принимаешь пари?

- Ну, смотря, какие будут ставки.

- Если выиграешь ты, то сможешь прилюдно... рассказать анекдот про шустрика.

Лена засмеялась. Еще в школе, до института ей рассказали не то, чтобы неприличный, но достаточно грубоватый анекдот, в котором фигурировал некий шустрик. В институте она никому его не рассказывала, но  неоднократно порывалась, особенно после некоторых проделок настоящего Шустрика.

- Принято, а если все же ты победишь?

Шустрик притянул ее к себе и смачным шепотом сказал на ухо, что он тогда сделает. Щеки Лены вспыхнули:

- Ах ты, мерзавец!

- Шутка, - на лице Шустрика застыла непередаваемая смесь обиды, виноватости и чего-то еще, - Ну я же просто пошутил...

- На это я не соглашусь. Придумай что-нибудь другое. И вообще, не хорошо так шутить.

- Прости. Ну, тогда, ты меня поцелуешь, идет?

- Идет, - честно говоря, Лена могла не особенно волноваться по поводу условий, выдвигаемых Шустриком. Еще не бывало случая, чтобы Марина Сергеевна, с первого курса невзлюбившая жизнерадостного студентика, изменила свое решение. Но пари она все же проиграла.

***

... Майкл резко обернулся. Ничего, вернее никого. И этот дом, как и множество других, которые они обследовали, оказался пустым. “Нервы ни к черту”, - подумал он. И тут он услышал пронзительный женский крик.

Майкл кубарем скатился по лестнице на третий этаж, туда, где он оставил Джейн. На ходу вытаскивая пистолет из кобуры, он бросился по коридору, ногой распахнул дверь и...

- Не торопись, приятель, - голос скорее не говорил, а шипел, - Твоя баба у меня. Сделаешь лишнее движение - и все, каюк.

В центре комнаты стояла Джейн. Ее руки безвольно лежали вдоль тела, ее револьвер валялся на полу в двух метрах от нее. К ее горлу был приставлен нож. Тот самый, следы применения которого они встречали на протяжении всего этого безумного года.

- Спокойно, спокойно, только не нервничай, - Майкл развел руки в стороны, - Давай поговорим, что тебе нужно.

- Для начала, брось пистолет. Да поживей! - взвизгнул голос.

- Майк, не делай этого... - лезвие ножа чуть сильнее вдавилось в горло. Джейн захрипела.

Мысленно ругаясь, Майкл медленно положил пистолет на пол. Только теперь он увидел обладателя голоса.

Весь год, который они гонялись за ним, Майкл представлял его иначе. Демоническая внешность, рост под два метра, блеск безумных глаз, оскал... На самом деле все было наоборот. За Джейн стоял щуплый мужчина невысокого роста, с обычной, ничем не примечательной внешностью. Таких на улицах можно найти сотнями. Но в отличие от тех сотен, у этого был нож в руке. И Майкл знал, что он не применит им воспользоваться.

- Послушай, мы не хотим тебе ничего плохого, - сделал еще одну попытку Майкл, но его перебили:

- Неужели вы считаете меня на столько глупым? Да, вы гонялись за мной, да, вы почти настигали меня несколько раз, но я - умнее! И теперь я убью вас и уйду, и никто не сможет остановить меня. Ведь вы здесь одни, не так ли? Вы были настолько уверенны в своих силах, что приехали сюда без прикрытия! Я долго ждал этого момента!...

Майкл лихорадочно соображал. Кроме “Кольта” у него был еще и “Глок-19”, но за ремнем, сзади. “Надо отвлечь его”, - решил он.

- Тебе не уйти, урод. Даже если ты и осмелишься...

- Осмелюсь ли я? Да вы смеетесь! - человек явно распалялся, - После того, что я уже сделал, я могу и не такое!

Майкл ждал, напрягшись как сжатая пружина. Тысячу раз на тренировках он отрабатывал это движение, но сейчас все было взаправду. Он не имел права на ошибку.

И момент пришел. Увлекшись, человек на мгновение отвел нож от горла. Лишь на мгновение, но и этого было достаточно для Майкла. Спокойно, словно в тире и в то же время невероятно быстро, он схвати ребристую рукоять. Раз! Нож завис в воздухе. Рука Майкла зажила самостоятельной жизнью, поднимаясь на уровень глаз. Два! Нож стал двигаться в обратном направлении, все ускоряясь. Майкл вздохнул, и, словно у него в запасе был еще не один час времени, медленно нажал на курок. ТРИ!!!

Крик Джейн потонул в грохоте выстрела. Майкл бросился вперед, в два гигантских прыжка преодолев отделяющие их расстояние. Он увидел кровь, много крови.

Джейн стояла, прижав руку к правому плечу. Ее лицо было забрызгано красно-серой массой. Сзади медленно оседал убийца, бессмысленно таращась на Майкла оставшимся глазом. Левая половина его черепа была снесена. Раздался глухой стук и сразу за ним - еще один.

- Как ты?

- Я почти в порядке, только ты меня слегка задел, - Джейн повернулась к телу. Внезапно ее красивое и немного бледное сейчас лицо исказилось, и она пнула труп, затем еще и еще.

- Джейн! - Майкл схватил ее за плечи, почувствовав кровь под рукой.

- Этот... он хотел убить меня! - и внезапно она расплакалась ему в плечо.

Эпилог.

Майкл постоял еще некоторое время над телом безжалостного убийцы, маньяка, который терроризировал половину страны в течение почти года. Он смотрел на сжатые в агонии пальцы, на нож, воткнувшийся в пол. Он не мог взглянуть лишь на лицо.

Затем он бросил на труп зажженную спичку. Бензин вспыхнул мгновенно.

... Когда пожарные потушили огонь, от дома уже почти ничего не осталось. Никто особо не стал копаться в руинах - все равно дом хотели снести.

... Через месяц, когда Джейн вышла из больницы, Майкл предложил ей руку и сердце. Через неделю она ответила согласием. Они уволились, переехали на юг страны и через год уже нянчили первого отпрыска - Майкла Младшего.

... Через два года и семь месяцев один из рабочих при расчистке места под новый дом нашел старый, ржавый нож. Повертев его в руках, он выкинул нож в мусорный бак.

... А еще через год...

Конец.

Наступила тишина. Затем Макс сказал:

- Ты знаешь, на средний сценарий это уже тянет. Есть несколько оригинальных идей.

- Да, так и есть.

- Спасибо, Шустрик, было очень интересно. А особенно мне понравился момент, когда тот ему ка-а-ак даст по уху!

- Нет, лучше всего было в конце!

- Да ну тебя!...

Шустрик улыбался.

***

Было двадцать шестое мая, пятница. Лена сидела в столовой и задумчиво облизывала чайную ложку. Чай уже давно кончился, но ей было лень подниматься и идти на пары. Тем более что зачет по философии у нее уже есть, несмотря на то, что лекции еще не закончились - сегодня последняя. Вообще, сессия, несмотря на многочисленные заверения старшекурсников, оказалась на редкость легкой. Быть может, если в течение семестра заниматься, хотя бы по чуть-чуть, то и все сессии будут такими?

Она так задумалась, что не заметила, как пришел  Шустрик. Только когда он плюхнулся на стул рядом, словно невзначай смахнув своей сумкой со стола пару пустых бумажных стаканов, Лена подняла голову.

- Привет тебе, красавица! - ничуть не смущаясь, завопил он. По всему было видно, что он находится в весьма приподнятом настроении.

- О, Шустрик, привет. Ты чего это на лекции не пришел?

- Да я физику сдавал, - он скорчил серьезную рожу, а затем глубокомысленно добавил: - Лабу.

- Бочке? Она что, с дуба упала?

- Ну, допустим, не с дуба и не упала, а попала…

 - Подожди, - Лена вновь почувствовала холодную лапку на шее. - Что ты хочешь сказать?

Шустрик смутился. С него сразу слетела вся спесь, как это с ним бывало только в ее присутствии.

- Видишь ли. Когда я сегодня зашел на кафедру физики, чтобы переписать расписание, то узнал, что с Бочкой что-то случилось. То ли под трамвай попала, то ли еще что-то - в общем, я толком не понял. Но дело в том, что она не выйдет из больницы не раньше августа месяца. Ну я и сдал лабораторку заведующему кафедрой.

- Понятно, - хорошее настроение вновь вернулось к Лене. Какое отношение мог иметь Шустрик к этому несчастному случаю? Правильно, никакого. - Можно сказать, тебе повезло. Да, я вдобавок проиграла.

- Это не ты проиграла, а я выиграл! - на лице Шустрика появилась широкая улыбка. - Так когда я смогу получить свой выигрыш?

***

Сессию они сдали вовремя. И Шустрик и Лена получили одни пятерки по всем экзаменам и могли в будущем семестре рассчитывать на повышенную стипендию. После экзаменов Лена с родителями поехали к бабушке в деревню на месяц, а за день до их возвращения Шустрик поехал к своим родственникам. Так получилось, что вновь встретились они лишь первого сентября.

***

Лена стояла у расписания и переписывала его в блокнот, как вдруг почувствовала, что за ее спиной кто-то есть. Затем, к своему глубочайшему удивлению, она почувствовала чью-то руку у себя на плече. От такой наглости Лена потеряла дар речи, а рука тем временем легонько ее погладила.

- Ах ты, скотина! - наконец отреагировала она и, резко развернувшись на пятке, не глядя, двинула коленом.

- Ой! Тетенька, не бейте меня, пожалуйста! - вдруг услышала она знакомый голос.

- Шустрик?!

- Ага, вернее то, что от него осталось после вашего грациозного движения ножкой…

- Каким же ты стал нахалом  за лето! - искренне возмутилась Лена, - Подумать только, ведь тут кругом люди…

- Прости, - Шустрик смущенно улыбнулся, - Я думал, что тебя порадует эта шутка.

- Шутка - нет. Но я все равно рада - рада тебя видеть!

И они пошли в буфет пить кофе. Через некоторое время, когда черный напиток уже закончился и перед ними задымились новые чашки, Шустрик внезапно, как он любил делать, спросил:

- Хочешь почитать мои новые вещи?

- А ты писал летом?

- Да, есть такой грех. Ну не хочешь - как…

- Конечно хочу, - девушка почти вырвала у него тоненькую папку формата А4, - Дай сюда.

- Только вот что, - Шустрик стал серьезным. - Ни кому не показывай это, хорошо?

- Ну ладно, если ты так хочешь, - она спрятала папку в пакет. - Никому не покажу.

Некоторое время они сидели молча. Внимательно посмотрев на лицо Шустрика, Лена внезапно поняла, что он сильно изменился. Если три месяца назад эти изменения были еле уловимы, почти не заметны и чувствовались только на интуитивном уровне, то сейчас их было видно. Его синие глаза стали еще пронзительнее, а она-то думала, что это не возможно. И во всем облике Шустрика появилось что-то незаметное, влекущее и отталкивающее одновременно. Еще она отметила, что он немного осунулся за лето.

 - Тебя что, плохо кормили?

- Да нет, я просто работал. Ну ладно, мне пора бежать - срочное дело государственной важности, - Шустрик вскочил и в свойственной только ему манере, смешно запрыгал на месте.

- Да, через два часа, когда пары закончатся, я жду тебя у главного входа, - в не терпящим возражений тоне добавил он и исчез.

***

Так получилось, что добраться до папки Шустрика Лена смогла лишь через две недели - просто закинула ее на полку в дальний угол и забыла. А Шустрик молчал, не спрашивал, как это было в его характере, ее мнения. Может быть, именно по этому Лена, несмотря на свое желание, так и не удосужилась ознакомиться с новыми творениями Шустрика. Лишь после той памятной прогулки придя домой, она, даже не снимая обувь, бросилась к полке и, разбросав по дивану какие-то книги и бумаги, достала папку. И, сев прямо в центре разведенного ей бардака, долго держала ее в руках, не решаясь открыть. Затем медленно развязала потрепанные завязки и достала пачку мелко исписанных листов.

***

- А пойдем сегодня гулять?- как всегда неожиданно предложил Шустрик.

- Ну я даже и не знаю… У нас ведь завтра зачет, между прочим, первый в семестре, - Лена задумалась.

 - Тем более! - Шустрик уже лучился  энтузиазмом. - Пока результаты зачета не испортили нам настроение, мы просто обязаны провести несколько часов под промозглым осенним небом!

Здесь он явно преувеличивал. “Промозглое осеннее небо” сегодня радовало взгляд еще по-летнему глубокой голубизной. Именно по этому, а может, и по какой другой причине - Лена не стала сопротивляться. И как только прозвенел звонок с последней пары и студенты - кто торопливо, а кто степенно, покинули стены института, Шустрик и Лена пошли гулять.

Разговаривая о том и о сем, по большей части на не серьезные темы, чаще всего о погоде и о так быстро прошедших каникулах, о новых фильмах и старых книгах, они не заметили, как оказались на вокзальной площади. Все-таки удивительно, как быстро летит время в хорошей компании!

- А знаешь, я ненавижу вокзалы, - вдруг сказал Шустрик и стал серьезным.

- А мне они нравятся. Я всегда любила ездить на поезде. Так здорово - уснул, а проснулся за сотни километров.

- Они оставляют у меня впечатление проходных дворов, где люди теряют свои личности, становятся безликой толпой, насекомыми.  Вокзалы - они как … вампиры, они забирают часть тебя всякий раз, когда ты находишься в них. И так появляются постоянные жители вокзалов - они уже не могут обходиться без этих монстров. Они рождаются, живут и умирают в них,  - Шустрик показал на пеструю толпу цыган, сидящих на ступенях лестницы: - Видишь? Разве это - люди? - он говорил с практически нескрываемой злобой.

- Шусь?! - Лена не могла прийти в себя. - Что с тобой? Откуда у тебя такая ненависть к этим людям? Они что - обидели тебя?!

- Прости, Лен. Я не знаю, что на меня нашло, - теперь это снова был Шустрик, - пойдем отсюда, а?

- Конечно, пойдем, - Лена уверенно взяла Шустрика под руку и буквально потащила его прочь.

Но не успели они сделать и два десятка шагов, как их дорогу перегородила какая-то цыганка из той толпы. Одетая по обычаю своего народа в цветастую юбку и еще более цветастую шаль, она несколько мгновений смотрела на них, а потом подбежала к Лене.

- Позолоти ручку, красавица, - загнусавила она, - Все расскажу про прошлое, настоящее и будущее - не совру!

- А иди ты отсюда, - вышел вперед Шустрик, - И без тебя тошно.

- Ишь, выискался, защитничек! Не твое дело, не ты ее суженый! - цыганка демонстративно вклинилась между ними так, что Лене пришлось отпустить руку Шустрика.

- Не бойся, красавица, дашь денежку - и все будет хорошо. Я всегда правду говорю - это любой скажет. Меня тут многие знают. Так что дай монетку - много не прошу, сколько не жалко, и ступай себе.

- Послушайте, - попыталась сказать Лена, но цыганка перебила ее:

- Но конечно, красавица, может тебе и жалко денег, и не дашь ты их мне, но кто тогда за тебя поручится? Кто поручится, что дети твои будут здоровы и муж будет пригожим, а? Никто, милая, никто, красавица. А дашь денежку - так я позабочусь, я свое дело знаю! Но, конечно, твоя жизнь - твое дело и кто я такая чтобы…

Цыганка взвизгнула и замолчала. Лена отрешенно смотрела, как Шустрик схватил женщину за головной платок, прихватив изрядную прядь волос, и силой повернул к себе. Краем глаза Лена увидела, что со ступенек поднимаются несколько цыганских парней.

“ Ну все” - мелькнула у нее мысль: ”Сейчас будет драка, а милиции, как назло, рядом нет!”

И тут Шустрик заговорил:

- ТЫ! Как ты смеешь говорить такие вещи! - в его голосе звучала сталь, перемешенная с нечеловеческой злобой. - Ты, кто не имеет дома и защиты! Я могу вырвать твой лживый язык и начертать им твою судьбу! И все, что ты сможешь - это ползать, извиваясь как змея, смотря на смерть твоих детей! Ты бессильна передо мной!

И Шустрик откинул цыганку прочь. Она пробежала несколько неверных шагов, потеряла равновесие и рухнула на асфальт кучей бесформенного тряпья. Цыгане, уже бежавшие к Шустрику, остановились как вкопанные, затем осторожно подошли к издававшей скулящие звуки цыганке, подняли ее и быстро удалились. Через минуту лестница опустела - исчезли даже все тюки и старые газеты.

Лена ошарашено посмотрела на Шустрика. Он стоял, вперив невидящий взгляд в пустое пространство перед собой и тяжело дышал.

- Шусь? - неуверенно позвала Лена и он внезапно расслабился.

- А? Что?

- Что ты сделал, Шустрик?  Почему они ушли? - в голосе Лены стали слышны истеричные нотки.

- Да успокойся ты, все в порядке! Я просто их напугал. А то нашли себе моду - вымогать деньги у доверчивых прохожих! Не беспокойся, все в порядке, ты же знаешь, что все эти россказни про цыган - это чепуха…

Спокойный, уверенный в себе голос Шустрика  привел ее в себя лучше нашатырного спирта. Лена вновь взяла его под руку и позволила проводить до самой квартиры. Только на пороге, прощаясь, Шустрик обронил фразу, вновь встревожившую ее:

- А насчет сегодняшнего случая - ты же читала мои работы?

Лена рассеянно кивнула.

- Тогда все в порядке. Прощай, свет моих очей! - и Шустрик испарился.

***

Листки, собранные в папке, были разделены на несколько групп скрепками. Лена наугад взяла первую. Заглавие, написанное поверх мелкого подчерка, гласило:      “ИЗЫСКАНИЯ (мои личные) В СФЕРЕ РАЗНЫХ ВЕЩЕЙ”.

Лена нахмурилась. Даже один этот заголовок нисколько не походил на обычный стиль Шустрика. Он никогда не писал названий своим произведениям. Заинтригованная, она стала читать дальше.

“ Многие вещи, в сущности своей, есть удивительны и сильного восхищения достойны. К примеру, стоит лишь раз взглянуть на светлый лик нашего светила, коий ежеденно восстает из пучин океана, словно рождается феникс, и совершает геометрически правильный оборот вокруг Земли…”

Лена в недоумении уставилась на лист бумаги. Либо она что-то не понимала, либо у Шустрика в голове некие шарики зашли за еще более некие ролики. Конечно, можно допустить, что Шустрик специально тренируется для создания какой-то новой повести, но Лена инстинктивно чувствовала, что это не так. “Хорошо“, - сказала себе она, “Я дочитаю эту страницу до конца, может, тогда я что-нибудь пойму”.

Да, действительно, через полчаса страница была осилена, но ясности не прибавилось, а, скорее, наоборот. И остальные листы при беглом осмотре, не содержали ничего, кроме псевдонаучного бреда, так напоминающего отрывки из трудов схоластов, которые им зачитывали на философии.

- Если это - шутка, то Шустрик трижды пожалеет, что затеял такое со мной! - не известно кому погрозила Лена, и принялась за следующую стопку. Она не была озаглавлена и это вселяло надежду.

И действительно, в ней был довольно жутковатый рассказ о маньяке (“Опять!” - подумала Лена) и двух полицейских, которые пытались поймать его в подвале старого дома. Где-то к середине повествования, Лена вдруг поняла, что-то, что Шустрик читал в группе и это - один и тот же рассказ! Только здесь повествование велось резче, жестче и, пожалуй, циничнее. После некоторых моментов Лена хотела просто закрыть папку, но какое-то скрытое притяжение заставило ее дочитать рассказ до конца.

Перевернув последнюю страницу, Лена шумно вздохнула и вздох этот был вызван не финалом, а тем фактом, что рассказ кончился. Вздохнула - и поразилась, ведь раньше ни одна книга не могла заставить ее волноваться. Легкие переживания, небольшое волнение, но так…

- Ладно, -  вслух произнесла она, - посмотрим, какие еще сюрпризы преподнесет нам Шустрик.

И с этими словами она достала последнюю пачку листов. На первом из них красовалось трижды обведенное красным фломастером название: “СЛОВО”. Далее следовал внушительный пропуск и за ним: “ Что есть СЛОВО? Это - не просто понятие, определение которого можно посмотреть в словаре Даля, нет, это - нечто совсем другое”.

Следующий абзац был жирно зачеркнут маркером и Лена, как ни старалась, не смогла разобрать ни строчки. Зато в следующем она прочла: “СЛОВО - это концентрация мысли, даже не просто мысли - тайного желания, подоплеки автора……….. Второй, может, даже третий смысл - вот чем должно определяться это понятие. Зачастую изначальное значение утеряно, но его можно найти. И люди не понимают, о чем они пишут, глупо сопрягая буквы. Они не понимают, за редким исключением, что простым словом можно… (здесь снова был маркер) … Таким образом, многих проблем можно избежать, просто не борясь с ними, а позволяя им проходить через тебя и ложиться на бумагу…”

“ Опять какой-то бред! Все, Шусь, ты дошутился!” - и Лена с силой захлопнула папку.  И еще эти его сегодняшние намеки… Нет, за лето он изменился. И явно не в лучшую сторону”, - сделав такие неутешительные для себя выводы, Лена стала медленно убираться на диване.

Под заключительные аккорды песни “Depeche Mode”, доносившейся из открытой форточки, Лена поставила на место последний учебник.

- Хоть в одном Шустрик мне помог - давно надо было убраться на это проклятой полке! - с невеселым смешком проговорила она. И вдруг ее внимание привлек небольшой тетрадный лист. Видимо, во время уборки он попал между диваном и подлокотником, а теперь выпал. Все еще улыбаясь, Лена подняла его с пола и перевернула. Чья-то холодная рука на мгновение сдавила ее сердце. Сдавила - и сразу - же отпустила, оставив ощущение чего-то настолько страшного, неправильного, что разум отказывался это воспринимать. Ее ноги подкосились и Лена плюхнулась на жалобно скрипнувший диван.

На тетрадном листе в клетку аккуратным подчерком Шустрика было написано:

“я хотел я хотел я хотел я хотел я хотел я хотел я хотел я хотел я хотел

яхотеляхотеляхотеляхотеляхотеляхотел

я хочу

я желаю я желаю я хочу

яхочуяхочуяхочуяхочуяхочуяхочуяхочуяхочуяхочу

я хочу

я очень хочу оченьоченьоченьоченьхочу

яяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя

хочухочухочухочухочухочухочухочухочухочухочухочухочухочу

я хочу сдать долг по физике через одну неделю”

***

-  Ленка, ну послушай меня! - Шустрик почти кричал. - Что такого случилось?

 - Ты, ты… Ты обманул меня!

- Я? Тебя? Когда?

- Не придуривайся! Ты сам все знаешь!

- Что зною, что знаю? Лен, это ты ничего не поняла! Поверь мне, пожалуйста!

- Тебе - нет!

- Но почему? Что я сделал тебе?

- Мне ничего, а вот…

- Что ВОТ? ЧТО ВОТ? Ты ничего не понимаешь и, мало того, не даешь возможности объяснить мне!

Лена замолчала. Даже сквозь густые ресницы было заметно, что ее глаза покраснели.

- Лен, Леночка, послушай меня, - уже тише сказал Шустрик. - Ты ведь ничего не поняла, я прав?

Лена молча кивнула. По слегка надутым губам Шустрик понял, что она только из-за своего упрямства прячет слезы.

- Леночка, пожалуйста, давай поговорим об этом не здесь и не сейчас, а? Давай сегодня вечером, у меня, а?

Ничего не сказав, Лена круто повернулась на каблуках и почти бегом бросилась прочь по коридору. Шустрик стоял и глядел ей вслед даже после того, как ее свитер скрылся за спинами других студентов. Если бы кто-нибудь, кто хорошо знает Шустрика, в это время посмотрел бы на его лицо, то он бы с удивлением обнаружил странную смесь отчаяния и нежности. Но никого из знакомых рядом не было.

Шустрик глубоко вздохнул и медленно пошел в аудиторию. Он знал, что Лена придет. Ничего, у него будет время подготовиться.

***

Потом Елена Александровна никогда не вспоминала событий того вечера. Только во снах она иногда видела улыбающееся лицо Шустрика, как он открывает ей дверь, как заводит в квартиру, как начинает говорить - долго, очень долго, и как … после этого  Лена (все еще маленькая Лена) начинает кричать и просыпается в холодном поту, в первые минуты не помня, кто она и где. Затем она успокаивается. В спальне тихо, только мерно тикают часы. Она устраивается поближе к теплому телу мужа и вновь засыпает. Так бывает примерно раз в полгода…

***

- А, это ты, - Шустрик улыбнулся, - Заходи. У меня как раз чайник вскипел.

Лена переступила порог и оказалась в его квартире, которую уже знала наизусть.

- Ты проходи в комнату, я чай принесу, - Шустрик был на удивление тих.

Сидя в удобном кресле, Лена слышала, как Шустрик возится на кухне. Затем раздались его шаги, и он сам зашел в комнату, неся поднос с двумя большими кружками чая.

- Тебе варенье?

- Нет, спасибо. Я просто так попью.

- Хорошо.

Некоторое время они сидели молча. Шустрик не знал, с чего начать, а Лена ждала в робкой надежде, что все еще может быть по-прежнему. За окном наступали осенние сумерки и Шустрик зажег настольную лампу. Где-то пронеслась “скорая помощь” и от резкого звука сирены Лена вздрогнула.

- Хорошо, Шусь, зачем ты меня позвал? (Пить чай? Или для чего-то еще? - так и просилось с ее языка, но Лена промолчала.)

Шустрик вздохнул и сказал:

- А знаешь, я умею писать.

Полная неожиданность фразы заставила Лену проглотить язвительное замечание. Она молча открывала и закрывала рот, и, видя ее такое состояние, Шустрик поспешил исправиться:

- Нет-нет, я не шучу. Писать не в смысле “Мама мыла раму”, а по-другому, совсем по другому.

- И в как? - наконец Лена пришла в себя.

- Понимаешь, я могу … нет, лучше начать с самого начала. Ты готова выслушать меня без прерываний? Просто выслушать и попробовать понять, а?

Лена кивнула.

- Хорошо. Все началось, когда к нам приехал дядя Жора, может, я тебе про него что-нибудь рассказывал. Так вот, я был еще маленьким и полным честолюбивых замыслов. Я показал дяде свои тогдашние творения, но он, вместо поощрения, нахмурился. Я испугался и спросил его, в чем дело. Тогда он сказал: “Знаешь, малек, писать надо осторожно.” “Почему?” - спросил я, и вот тогда я в первые услышал о том, что если человек напишет фразу правильно, то написанное в ней сбудется.

- Так что же это получается, - ехидно вмешалась Лена, - Если я напишу “У меня полный карман денег” - и мой карман набьется не весть от куда взявшимися купюрами?

- Нет, что ты. Нужно выполнить несколько условий, то есть нужно знать, как писать, а главное, что. Ну, еще такие мелочи, что это может делать далеко не каждый, что писать надо в нужное время и так далее. Понимаешь?

Лена неуверенно кивнула.

- Это хорошо. Я не прошу пока верить мне. Только послушай, что было дальше. Дядя посоветовал мне писать как можно реже и как можно более аккуратнее. Я тихонько посмеялся над этим, счев рассказанное мне глупой взрослой сказкой.

В то время у меня был волнистый попугайчик Яшка и кот. Я очень любил их обоих, но очень побаивался за попугая, так как кот явно положил на него глаз. И вот однажды, в очередной раз оторвав кота от клетки с несчастной птицей, я сел за стол, взял чистый тетрадный лист, написал: “Я хочу, чтобы кот не съел Яшку”, сложил лист в четыре раза и спрятал его под подушкой. Вот, - Шустрик замолчал, налил себе еще чаю и молча уставился в пространство.

Через три минуты Лена не выдержала:

- И что случилось дальше?

Шустрик не сразу ответил. Он медленно положил в чашку две ложки сахара, перемешал, а затем уставился на Лену своими синими глазами.

- А ничего особенного. Через два дня кота переехала машина.

Лена вздрогнула, машинально схватившись за кружку.

- Какое ужасное совпадение.

- Совпадение? Как бы не так! Той бумагой я подписал коту смертный приговор. В тот день я долго плакал над этим чертовым листком, умолял вернуть кота, но все тщетно. И тогда я бросил писать. Конечно, в школе на сочинениях я выдавал ничего не значащие отписки, но так, чтобы писать для себя - никогда.

В комнате стало по-настоящему темно. Лена сидела, боясь пошевелиться.

- Потом я поступил в институт. Знаешь, я еле набрал пропускной балл, меня почти завалили на сочинении. Но это так, мелочи. Меня постоянно грызло желание писать, нет, не просто писать - творить! Я пробовал рисовать, но ничего не получалось. Я клеил модели кораблей - а потом ломал их. Ничего не помогало - я не мог найти себе увлечения. Так прошел первый курс.

И вот, в одну из бессонных ночей, я вдруг понял, что больше не могу. Я встал с постели, сел за стол, взял чистый лист - и написал первый за столько лет рассказ. Я не спал всю ночь, но из-за этого понял простую истину - мне можно писать. Осторожно, иногда некрасиво комкая фразы, чтобы не получилось ничего плохого, не используя некоторые слова - но главное, можно. Так я стал писать.

С Бочкой вышла проблема. Когда она стала меня заваливать на хвостовую сессию, я взбеленился. Придя домой, я долго сидел за столом, держа в руках ручку. Затем, чтобы успокоить нервы, я стал писать всякую чушь и не заметил, как рука предательски вывела фразу. На следующий день я помчался к Бочке и буквально умолял ее принять у меня зачет - ведь это был ее последний шанс. Но она отказалась, и тогда я перестал ее жалеть. Как ты наверное, помнишь, именно тогда я поспорил с тобой.

Все случилось так, как я и предполагал. Бочке не повезло, я сдал сессию и уехал в Самару, к родственникам. Там я опять встретился с дядей Жорой. На этот раз я ничего не сказал ему, но он сам понял и перед самым отъездом тихо сказал мне на ухо: “Найди и прочти рассказ “Обезьянья лапка”, не помню кто автор. Тогда и реши, надо ли тебе это все”. А в следующий момент он опять травил какую-то байку (иногда мне казалось, что он их знает бесконечное множество).

Вернувшись сюда, я первым делом сходил в библиотеку и взял этот рассказ. Ничего особенного я в нем не нашел и поэтому я принялся  за эксперименты над написанием слов и предложений. Но я думаю, ты это прочла. Вот и все.

В комнате стало тихо. Даже звуки с улицы перестали долетать через тяжелые портьеры.

- Чушь все это, - Лена резко встала, задев чашку. Остатки чая вылились на ковер, образовав на нем темное пятно. - Ты еще и лжец.

Шустрик побледнел. Он попытался что-то сказать, но Лена оборвала его:

- Ты совсем запутался в своей лжи! Я и знать не хочу, что ты сделал с Бочкой, но это была не какая-то мистика!

- Лена, я…

- НЕТ! Ты меня послушай! Я пришла к тебе, чтобы разобраться в наших отношениях, а ты порешь мне чушь! Хватит, наслушалась! Ты мне противен!

Шустрик вскочил со стула с перекошенным лицом.

- Это ты послушай! Смотри! - Шустрик направился к столу, схватил первый попавшийся лист и ручку, - Видишь? Вот на этом листе я могу записать то, что ты никогда не уйдешь из этого дома! Или не вспомнишь об этом разговоре, а?! Как тебе это нравится?! Ведь ты прекрасно понимаешь, что это значит, что с тобой будет!

Лена побелела как полотно и вжалась в кресло. А Шустрик, словно выросши на голову, горой возвышался над ней. Не горой - вулканом.

- Что испугалась? Ты же считаешь это все ерундой, ну что, молчишь? Не чего сказать?

Лена зажмурилась. Что угодно, лишь бы выйти отсюда. Шустрик заговорил вновь.

- В твоем лице я хотел найти понимание, я устал быть изгоем, боящимся тридцати трех букв! Но ты посмеялось надо мной! Так что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?

И не дожидаясь ответа, Шустрик выбежал из комнаты. Лена боялась пошевелиться. На кухне что-то загромыхало и, буквально спустя мгновение, он ворвался в комнату. В руке у Шустрика был большой столовый нож.

Лена тихонько пискнула. На большее ее не хватило.

-Теперь смотри, ты, не верящая! Смотри, что будет! - и Шустрик полоснул ножом по запястью своей левой руки. Кровь пошла сразу, сначала тонкой струйкой, почти черной в скудном освещении, затем быстрее.

Шустрик схватил со стола перьевую ручку, бумагу, и, окунув перо в струйку крови, размашисто написал:

“ Я хочу, чтобы я не умер сегодня” и бросил лист на колени замершей Лене.

- Ну что, нравится? Посмотрим, кто прав? - его глаза горели.

Наверное, именно это придало Лене силы. Она вскочила, оттолкнула Шустрика и бросилась в темную прихожую.

- Ве-е-еришь? - донесся до нее протяжный крик. Схватив с вешалки пальто, Лена лихорадочно открыла дверь и кубарем скатилась по ступенькам.

- Веришь? - прошептал ветер.

***

Шустрика положили в больницу. Ни разу Лена не пришла его навестить. А через неделю, когда он выписался, его семья уехала в другой город.                  

Больше Шустрика она не видела.

Через два года Лена вышла замуж за Макса из параллельной группы.

Вот такие бывают дела.”

Я откинулся на спинку стула, с удовольствием потирая затекшие от долгого набивания на компьютере кисти. Все-таки неплохо получилось, а?

Кто-то, очень старый задумчиво посмотрел на исписанный лист пергамента. Пора начать писать новую страницу повести, решил он.

А еще …