CGG

                                                                                        В годовщину свадьбы -

                                                                                        моей возлюбленной.

***

Солнце достигло зенита, немного повисело, цепляясь за выцветший небосвод и лишь после этого стало скатываться к темнеющему горизонту леса. Ганс попытался спрятать глаза за широким лезвием глефы, но ничего не получилось.

- Ах ты фонарь треклятый, прости Господи! - ругательство вырвалось непроизвольно. Еще бы - ему подпирать створку ворот почти до заката (а на небе - ни облачка!) и только потом будет простой ужин, кружка пива и постель. Пусть крестьяне радуются солнцу - он, Ганс, старый солдат, побывавший в одной с половиной битве, предпочитает темный подвальчик и прохладный запах затхлости от бочек с вином...

И все по глупой прихоти мессира - долгих лет ему жизни! Хотя, с другой стороны, работа - не пыльная, спину гнуть не надо и войн никаких - не то, что у соседей. Можно и постоять...

На дороге, проходящей через деревеньку у подножия замкового холма и ведущей прямо к подъемному мосту, показалось маленькое облачко пыли. Ганс близоруко прищурился, но солнце, смеясь над старым и толстым стражником, пускало свои озорные лучи в подслеповатые глаза. Тот не выдержал, сплюнул в пыль и крикнул в створ ворот за собой:

- Эй, Франц, негодяй ты этакий, где ты?

Через пару минут послышался спешный топот сапог по каменному полу, и солнечному свету показалась всколоченная голова второго стража.

- Чего тебе, старый боров? Не мог подождать - я только-только задремал...

- Беги к отцу Доминику - кто-то сюда едет.

Франц присмотрелся:

- Твоя правда - всадник какой-то.

- Один?

- Да вроде как один.

- Ну ладно, хватит тебе пялиться - дуй к святому отцу!

Франц оскалился щербатой улыбкой (пару лет назад подрался с братьями одной девицы - обвиняли его в отцовстве) и скрылся за дверью. Вновь раздался топот. Ганс поморщился - молодой, вот и скачет как козел... А ведь ставлю пять кружек пива, что он там был не один...

***

- Эй, мужлан, дома ли хозяин? - сир Антуан де Горфос Богсфордский по прозвищу Лев из Круана с высоты лошадиной спины взирал на пытающегося принять достойный вид старого стражника.

- Да, господин.

Рыцарь презрительно фыркнул, тронул лошадь, и не спеша въехал во внутренний двор. Сзади раздавалось натуженное сопение пытающегося закрыть ворота стражника.

“Старая, жирная свинья. Все они - грязные свиньи, созданные Господом лишь для напоминания нам о своем положении”, - сир Антуан брезгливо поморщился.

Спрыгнув с лошади, он кинул поводья подбежавшему слуге и неторопливо направился к башне, стараясь не наступать на навоз, покрывающий двор. У входа его ждал высокий и худой, как сама смерть, монах.

- Мессир Густав фон Кравец рад приветствовать ...

***

                                                                                         ... в своем замке представителя славного рода де ... Горфосов, - отец Доминик внимательно следил за реакцией гостя - правильно ли он прочитал флажок, прикрепленный к кончику лэнса? Видимо, он не ошибся, так как рыцарь кивнул. - От своего имени он просит располагаться как вам будет угодно и просит передать, что скоро спустится. Не желает ли пока благородный господин перекусить?

- Да. Я не ел досыта уже три дня, поэтому не откажусь от мяса и вина, причем и того и другого побольше.

“Нахал - знает, что мы не можем ему отказать и нарушить законы гостеприимства. Но что поделаешь - Господь сказал: поделись с ближнем своим и сторицей вернется к тебе!” - отец Доминик вздохнул про себя, изобразил самую сладкую улыбку, на какую было способно его высохшее лицо, и произнес:

- Окажите нам честь, присоединитесь к трапезе - сейчас как раз время обеда.

- Благодарю, - рыцарь слегка отстранил рукой монаха и хозяйским шагом направился в обеденную залу.

***

- Чем обязан визитом? - мессир откинулся на высокую спинку кресла. - Я не думаю, что вы проделали столь многотрудный путь до замка Штейнбург лишь для того, чтобы почтить нас посещением.

От выпитого вина немного шумело в голове, и, может быть, именно поэтому Густав не мог вспомнить, где он слышал раньше это имя. Внешность сира Антуана не была ему знакома - на вид чуть больше трех десятков лет, средний рост, овальное лицо, обрамленное блеклыми волосами, темные глаза и широкие плечи - нет, раньше он его не видел, но вот имя, имя... Надеюсь, в разговоре все прояснится.

- Вы правы, отнюдь не праздное любопытство привело меня под своды вашего гостеприимного замка (курятник, а не замок! Но готовят не плохо), а токомо необходимость.

- Чем же я могу помочь вам?

- Вы немного неправильно меня поняли: не вы мне, а я вам.

- Вы мне? Простите, но вы ошиблись. Я не вижу, чем столь доблестный рыцарь может помочь мне, разве что - ха!-ха! - погонять оленей по крестьянским полям!

Сир Антуан улыбнулся, но улыбка вышла холодной:

- А что вы скажете о драконе, который обитает в пещере на склоне той горы?

Смех мессира прервался: “Вот откуда я его знаю - известный драконоборец, более десятка тварей на его счету! Принесла его нелегкая!”

Отец Доминик выразительно посмотрел на Густава. Их взгляды пересеклись. Сир Антуан, развалившись на своем кресле, улыбался во весь рот.

***

- Всякий дракон есть тварь Господу противная и немедленному уничтожению подлежащая - так говорит Священное Писание, - осторожно произнес отец Доминик.

- И именно поэтому за уничтожение этого чудовища я возьму лишь символическую плату  - всего сто золотых. Ведь слугам Божьим тоже нужно есть и кому как не святому отцу знать это?

Мессир Густав сплетал и расплетал пальцы. “Старый скряга, жалеешь награбленные денежки, а сам слишком стар, чтобы сесть в седло?” - довольная улыбка не покидала лица сира Антуана: “А ведь придется раскошелиться - дракон под боком - это не шутка. Неровен час, можно и замка лишиться. Вместе с жизнью”.

Густав наконец встал:

- С вашего позволения я хотел бы обсудить ваше предложение со святым отцом - оно  столь неожиданно...

- Разумеется, только не долго - уже завтра я убью эту тварь, а послезавтра я хочу вас покинуть. Да, скажите слугам, чтобы они принесли еще вина, пыль высушила мою глотку.

Густав рассеянно кивнул и крикнул слугу, затем вместе с монахом поднялся по лестнице.

“Благодарю тебя, Господи, за то, что есть еще твари в мире нашем и не сижу я без денег”, - сир Антуан был доволен жизнью: ”А вино здесь хорошее. Да и служанки... Останусь-ка я здесь еще на пару деньков. Или на больше...”

***

- Слыхал, Ганс, этот рыцарь приперся дракона убивать!

- Ну и пусть убивает. Вон, в прошлом году ента тварь двух коров умяла, причем одну из них - у старой Герды, царство ей небесное. И померла небось она с голодухи - молочко-то кончилось!

- Вот бы посмотреть! - Франц пропускал слова мимо ушей. - Хотя бы одним глазком!

- Лопух ты, - Ганс легонько шлепнул его по уху, - Точь как дитя малое, прости Господи. На уме - одни девки да драконы, нет чтоб о хозяйстве подумать...

- А на кой мне ляд это хозяйство? Я - стражник!

- Балбес ты, а не стражник!

- Ладно, дядя не сердись. Я так, просто сказал. Слушай, а ведь дракон-то считай ничего другого дурного и не делает. Ну пару-тройку скотин заломает, но ведь волки дерут больше. Так за что его убивать?

- Тьфу на тебя! - Ганс рассердился больше на себя, так как сам не знал ответа. А действительно, за что? Но для острастки отвесил Францу еще одну оплеуху и нравоучительно сказал:

- То господское дело, вот пусть они его и решают. Тоже мне, нашелся умник.

Франц пожал плечами:

- А все равно не понятно.

***

- Мессир Густав просит вас подняться к нему в кабинет, дабы вы смогли бы обсудить, не отвлекаясь, все дела, - на лице отца Доминика опять была сладкая до противности улыбка.

- Хо-рошо,- язык сира Антуана немного заплетался.

- Тогда прошу вас, - монах показал рукой на лестницу. Если бы у рыцаря на затылке были бы глаза, он бы заметил, как странно сверкнули глаза святого отца при этих словах. Но строение головы у сира Антуана было нормальное, поэтому он спокойно поднялся по ступенькам и зашел в указанную комнату. Монах последовал за ним, и, зайдя в кабинет, плотно закрыл дверь за рыцарем.

***

- Прежде чем мы начнем договариваться о приведшем вас сюда деле, позвольте кое-что вам рассказать, - произнес мессир Густав.

“Сейчас начнут сбивать цену. Ну что ж, поторгуемся”, - Сир Антуан развалился в предложенном ему кресле.

- Видите ли, мое княжество очень мало - один замок, одна деревня, клок леса, немного поля, болота и гора с драконом. Мне и моему советнику - отцу Доминику трудно содержать даже небольшую армию для защиты - все уходит на ремонт замка и налоги.

“Я был прав - дважды прав! Но менее чем за полсотни рисковать собой я не стану”.

Тем временем мессир продолжал:

- Все мои соседи - насмешка над добрым словом “рыцари”. Они алчны, жадны, думают не о слове господней, а лишь о своем кошеле. Часто они воюют меж собой, норовя урезать кусок пожирнее.

- Но насколько я понял, ваше княжество особо не подвергается нападениям соседей?

- Вот именно, мы подходим к самой сути дела. Знаете, почему они не нападают на нас?

Сир Антуан покачал головой: ”Наверное, они просто болваны - иметь под боком такой лакомый кусочек и не съесть его? Настоящие болваны!”, но промолчал.

- А подумайте, кому нужна земля, которая в любой момент может подвергнуться налету дракона?!

***

Сир Антуан пылал гневом.

- Значит, вы предлагаете мне убраться восвояси, сделав вид, что я испугался?!

- Нет, что вы. Всегда можно сказать, что дракон испугался вас, и улетел, а потом, когда ...

- Да как вы смеете предлагать такое мне?! Мне, рыцарю, которого сам папа освятил на борьбу с тварями?! Да вы недостойны своих шпор!!! Я убью вас, как простолюдина!!! - сир Антуан выхватил свой меч и прыгнул на Густава. Тот увернулся - клинок врубился в дубовый стол и застрял там.

Рыцарь выхватил корд, Густав взялся за нож. Они закружили по комнате. В этот момент позабытый отец Доминик с удивительной для его худых рук силой поднял кресло, сделал легкий шаг и опустил его на голову сира Антуана. Тот  беззвучно упал на пол.

Густав быстро нагнулся над упавшим и пару раз ударил его ножом в бок.

- Прости нас, Господи, - монах опустился на колени, но Густав грубо поставил его на ноги.

- Молиться будем потом. Сначала - закончим начатое. Но ты свидетель - я сделал все, чтобы отговорить его.

Монах быстро закивал.

- Хорошо, как стемнеет - принесешь его доспехи...

***

... “Оох... Мой Бог, какая боль! Мммм...”

- Осторожней, святой отец, не разбуди стражу.

- А в доспехах он тяжелее.

- Еще бы. Так, бери его за ноги, а я за руки ... Ого! Так-так... Еще немного... Вот и все.

- Ннно, поехали.

... “ Меня куда-то везут? Голова раскалывается, и бок ...”

- Почти приехали. Теперь давай, скидывай эту железяку.

... “Аааа...”

- Вот его лэнс.

- А конь?

- Коня мы отпустим, пес с ним.

- Ну как, похоже?

- Тише, разбудишь сам знаешь кого...

- Прости, Господи, душу мою грешную.

- Будет тебе. Выбор был невелик: либо этот франт, либо Штейнбург...

- Нужно будет вернуться и похоронить его по Писанию.

- Может, и не понадобится.

- Не богохульствуй!

... “Где я? Ооо...”

- Ннно, кобыла, трогай...

... “Светлеет в глазах... это рассвет... О Господи! Этот запах, эта морда, эти глаза... ДРАКОН!!!”

***

- Да, не повезло рыцарю, как его там...

- Какая разница?

- Ага, а я хотел взглянуть на битву.

- Да не было никакой битвы - вон, когда его вчера хоронили, как живой был.

- И дракон его не съел?

- А что ему железки есть, что ли? - Ганса начал утомлять этот разговор. Солнце светило в подслеповатые глаза, и они постоянно слезились. А тут еще этот обормот. Но не выдержал, рассказал новость:

- Говорят, на нем вообще ран не было.

- Не уж то от страха загнулся?

- А пес его знает. Знаешь, а может к лучшему, что дракон живым остался? Людей много, особенно рыцарей, а их - мало... К тому ж, оно иногда очень как развлекает, когда на посту стоишь - это я про полеты... Красиво. Разве люди так умеют?

                                                                                                  21 июня 1997 г.